Я бы в эту командировку не поехал – нафиг надо. Город С. на великой русской реке В. – что я там не видел? Да еще и в плацкарте… Я вообще не репортер – я аналитик. Вы мне давайте информацию – я вам дам ВЫВОДЫ. А тащиться в тьмутаракань к какому-то тамошнему придурку, который то ли очередной вечный двигатель изобрел, то ли с инопланетянами за руку здоровался – ну, нет, такие испытания не для пожилых журналистов с организмом, изношенным от непрерывной умственной деятельности.
Но сами знаете – сейчас в России время другое, выводы никому не нужны. 201… год, как-никак. Всем уже и так всё понятно, без аналитиков. Народ который год в унылом ужасе ждет «вторую волну кризиса», в душе понимая, что нам и от первой-то ни в жисть не оправиться. Поэтому я, заслуженный гений креатива и экс-«золотое перо» не одной правительственной и антиправительственной кампании, служу последний год в еженедельнике «Час Икс» и рад любому приработку, поскольку даже не в штате.
- Поедешь? – спрашивает Копытин, наш главред.
- Да ты охренел, - говорю, - Михалыч! Куда я попрусь, у тебя что, студентов для этого дела нет?
- Ну, - легко соглашается этот иезуит, - не хочешь как хочешь. Я Вику пошлю.
- Какую Вику?! – вскидываюсь я. – У Вики образования – 4 класса! Что она сможет на научную тему изобразить? У нее из всего криминальная хроника получается!
- Ну, ты ж отказываешься…
Нет, я бы точно отказался, я вообще не люблю командировки, тем более зимой. Но дело было уже после Нового года, гуляли мы так, словно это был последний Новый Год перед концом света, и за эти девять (или десять?) дней оказался в буквальном смысле на грани. Мало того, что НИЧЕГО не осталось, даже ноутбука, так уже и здоровье, я чуял, расшаталось до предела. Уехать на недельку – это было бы чертовски правильно. Пожить хоть бы несколько дней в неразвращенной пока провинции, подышать ее здоровым девственным воздухом, а не гнилым столичным смогом. Поглядеть, наконец, на крепких, налитых, сочных провинциалок, вкусить радостей простой и сочной любви…
- Я не отказываюсь, я только требую повышенные командировочные! В конце концов, я у вас единственный научный корреспондент! 500 р. в день – это курам на смех! Какой в таких условиях может быть творческий процесс?! Надо добавить! И в трехместных номерах я задолбался жить, храп мне спать мешает!
Но мне опять ничего не удалось выбить, чтобы хоть в командировке пожить как человек. Сволочь Копытин понимает, что деваться мне некуда – денег нынче нигде в первопрестольной не платят, таких как я, мастеров слова без гроша за душой, по всей Москве – как собак нерезаных. В принципе, повезло, что хоть этот город С. подвернулся…
Тем не менее был я жутко зол, когда в самый «час пик» пробивался на вокзал. Спортивная сумка хоть нетяжелая – слава богу, без ноутбука; зачем журналисту ноутбук? Блокнот – наше главное оружие! До метро двадцать минут пришлось идти пешком – даже на моей окраине автобусы и маршрутки в это время всегда встают в нерасторжимом клинче. В метро тоже еле втиснулся –электроэнергию ведь экономят, как мы знаем, интервалы удлинили. Повезло лишь в том, что прижало к довольно миловидной старушке лет 40. У меня нет возрастного шовинизма, попытался ощупать ее прелести – чисто для того, чтобы сделать приятное. Вы знаете, что она мне прошипела в лицо?! При всей своей испорченности, я даже не рискую повторить…
В общем, в свой ядовито-зеленый свежепокрашенный вагон я влез в последний момент, мимоходом отметив, что РЖД в очередной раз поменяло фирменные цвета. Настроение хуже некуда. На дне сумки у меня уже лежал заботливо завернутый в джинсы бутылек; вообще-то я в командировке не пью, во всяком случае, до того, как будет выполнено задание, так что взял на всякий случай: вдруг обстоятельства сложатся так, что нельзя будет не выпить? Думаю, уже из одного этого факта вы должны бы понять, что я – опытный командировочный.
Вагон был набит битком и представлял собой мрачное зрелище: тусклый свет ламп, исцарапанные стены, грязные стекла. Толстый мужик с огромным баулом, оказавшийся моим соседом по купе, сел на свою полку и сокрушенно спросил, по-видимому, ни к кому не обращаясь:
- Вот не пойму: зачем же они красят, если не ремонтируют?
- Думаю, это их совесть мучает, - сказал я с сарказмом. – Ремонтировать не хотят, но ЧТО-ТО ВЕДЬ ДЕЛАТЬ НАДО!
И я залез на свою верхнюю, намереваясь, как обычно, проспать как можно дольше, до самого упора. Так бы и спал, как убитый, но посреди ночи проснулся от визга и чуть не свалился с полки от неожиданности.
Внизу обнаружилась какая-то суета и мелькание, причем стук колес стал как будто намного явственнее. Проклиная все на свете, я спросил в темноту, что там, черт возьми, происходит. Новость оказалась шокирующей: баул моего толстого соседа ночью каким-то образом продавил пол и чуть не провалился вниз, под колеса! В кромешной тьме трудно было что-то разглядеть, но из образовавшейся дыры холодом тянуло конкретно. Зима ведь, черт подери, на улице градусов 12 мороза!
Сквозь крики послышался визгливый голос нашей проводницы; она объясняла народу, что сообщить об аварийном состоянии вагона она, конечно, может, но тогда вагон отцепят, и мы застрянем на какой-нибудь промежуточной станции еще чуть не на сутки, причем вообще без отопления. Мол, с ней так уже было, только с другим вагоном, и пол там провалился в туалете.
Никому «зависать» хрен знает на сколько времени где-то на полпути, естественно, не хотелось. Только одна истеричная баба, прямо подо мной, не переставая орала – мол, как это может быть, чтоб пол проваливался, он же железный! И что будет, если следующей провалится конкретно ее полка?
Ее успокоил бас толстого мужика, который долго что-то ей втолковывал насчет «усталости металла». В конечном итоге все опять как-то успокоились, дыру в полу прикрыли одеялом, принесенным проводницей, и заснули опять. Я же не мог заснуть, теперь уже от холода. В вагоне и так дуло из всех щелей, а тут еще эта дыра! В конечном итоге я плюнул, достал бутылёк и после некоторых раздумий выпил его весь. Из горла. После чего тоже заснул тяжелым беспокойным сном.
Выходя из вагона позже всех (еле продрал глаза и долго не мог понять, где я), я задержался у дыры. Даже откинул одеяло и ощупал края, проведя по ним рукой. Ту же мне в палец вонзилась маленькая щепка. «Вот тебе и «усталость металла!» - только и хмыкнул, вспомнив рассудительный бас толстого соседа… По всей видимости, пол в этом вагоне проваливался уже не в первый раз.
В городе С. гулял сырой ветер, на площади перед городским вокзалом высилась гигантская елка, на которой, по моему, не хватало половины игрушек. Город, очевидно, с трудом приходил в себя после новогодних и рождественских праздников – на улицах было малолюдно, редкие прохожие шарахались от моего воспаленного взгляда. Башка болела нестерпимо, хотелось есть, было холодно.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
