Почему бесполезно реформировать российскую школу
(мои возражения Д.Некрасову)
Уважаемый политолог Дмитрий Некрасов предложил свою обширную программу «перепрограммирования» российского общества, которым все равно придется заняться после неизбежного разгрома и более-менее позорной сдачи. Некрасов безусловно прав в том, что корни нынешней «порухи» - вовсе не в Путине и его окружении, всё много глубже, и если всерьез исправлять, то начинать надо именно с корней. Под новый год я опубликовал в блоге выжимки из его предложений, касающиеся, как ни странно, прежде всего преподавания истории в школе. Вот – 1, 2, 3, 4. Там много интересного, несмотря на то, что местами звучит всё откровенно цинично.
Тем не менее я бы хотел возразить Некрасову – в целом и по существу. На мой взгляд, его программа, при всей внешней радикальности, на самом деле – косметика, и не более. Сама идея – исправлять прежде всего народное образование, а не правительство – здравая; но сработает ли она, так сказать, «при прочих равных»? Нет.
Сам же Некрасов отмечает, что все «неправильные» в школьном курсе истории воспроизводятся вновь и вновь, даже несмотря на смену режимов. В сущности, одна и та же «история России» преподается в России почти два века: как начали еще при царизме долдонить «историю царей и князей, войн и завоеваний» - так, в общем, и продолжали, сначала при большевиках, а потом и после большевиков. Но почему? И если всё до такой степени устойчиво, что стоит два века почти в неизменности– откуда у Некрасова уверенность, что уж ему-то (новой администрации России) удастся всё сломать и переделать на новый, гуманистический лад?
Мне представляется, что Некрасов, являясь безусловно одним из самых трезвых и независимых мыслителей в современной российской политической публицистике, всё ж находится в плену «русского дискурса»… который, как ни крути, а весь стоит на убеждении, что в России единственный драйвер перемен – это административный ресурс. Как, дескать, власти захотят – так и будет. А если никак не захотят – то и никак не будет.
В идеологической сфере, касающейся «широких народных масс», это выливается в дикую веру российской интеллигенции во Всемогущий Телевизер. Который, будто бы, «зомбирует массы». По сути, Некрасов в полной мере разделяет этот культ «Телевизера» - только он считает, что «Телевизер» можно захватить и заставить его «перезомбировать» население «в правильную сторону». Даже удивительно видеть, насколько точно братья Стругацкие предвидели и точно описали иделогему «Излучающих Башен» еще в 70-е годы прошлого века. Прошло 50 лет – а уже дети их читателей восприняли этот миф и продолжают в него свято верить.
Действительность, однако, мрачнее фантастики с ее допущениями. Факт тот, что «телевизер» - это всего лишь бытовой прибор, а телевидение – не столько формирующее, сколько обслуживающее средство массовой информации. И школа, и ТВ, и даже интернет обслуживают те фобии, комплексы и предубеждения, которые УЖЕ ЕСТЬ в народе. Да, что-то они могут усиливать, переставлять какие-то акценты; но «с нуля» внушить массам то, что внутри самих масс не находит отклика, то, что противоречит базовым условиям существования масс – ни у какого «Телевизера» не получится. Да, ТВ можно настроить, чтобы оно «сеяло разумное, доброе и вечное» - почему нет? Но тогда не надо удивляться, что в этом случае у него будут рейтинги как у телеканала «Культура».
В действительности же милитаристский и жертвенный настрой российских СМИ, российской школы и российского образования обусловлен самой спецификой жизни в России. Тютчев все сказал:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Суровые места, бедность, скудость, необходимость долгого терпения, холод, огромные расстояния и отсутствие дорог. Монотония: зимой вообще почти нет красок, а лето короткое. Всё это определяет, что его собственная жизнь русскому человеку НЕИНТЕРЕСНА. Дело даже не в том, что требуется слишком много тяжелого монотонного труда, а в том, что отдача на этот труд слишком мала, «лишь бы прожить».
Отсюда и интерес к походам и битвам, к «жизни князей». Потому что походы – вообще все равно куда, «лишь бы отсюда», а битвы – всё лучше, чем монотонная борьба за существование. Кроме того, при отсутствии дорог, огромных расстояниях и небольшом количестве судоходных рек любое путешествие – это событие, и опять же поэтому интересно.
Дмитрий Некрасов жалуется: «История Карамзина это история жизни государей и их войн… Быт и условия жизни обычных людей находятся и вовсе на откровенной периферии повествования». Но ведь все дело как раз в том, что подавляющая (85-95%) часть населения Руси вплоть до середины 20 века – это крестьяне. А крестьяне, как на то еще Маркс указывал, живут вне времени, вне истории. Их жизнь в России даже на протяжении столетий очень мало менялась. Причина – как раз та самая скудость, обусловленная плохим климатом и неудачным географическим положением.
Дмитрий требует, помимо военной, еще и экономической, культурной и бытовой истории. Требование справедливое, однако надо понимать, что экономическое разнообразие, культурная жизнь и быт – это во все времена и во всех странах прежде всего атрибут городов; а с городами в России всегда был швах… Так и получается, что, как ни крутись, но в России всегда будет «история Карамзина» в различных вариациях. Большевики еще задолго до либерала Некрасова пытались, по своим собственным идеологическим причинам, переориентировать историю и преподавание истории на описание «жизни простых людей»… Но и у них, при всем их мощнейшем аппарате подавления, ничего не получилось.
Если очень упростить и попытаться выявить суть, требования Некрасова к «новой идеологии» сводятся к тому, что надо переместить внимание народа с внешних дел на внутренние; мол, не надо воевать и «разевать рты на чужие караваи», а надо развивать собственную экономику и промышленность. Только Некрасов не хочет поставить вопрос честно: а МОЖНО ли в России «просто развивать собственную экономику», имея в стране 145 млн. населения?
А ведь именно этот вопрос – ключевой. Потому что если на него ответ «нет» - тогда любые попытки построить идеологию вокруг ответа «да» обречены на провал, это же очевидно. Вопрос можно попытаться смягчить – и задать как-то так: ИНТЕРЕСНО ли внутри России развивать ее собственную экономику? Как ни странно, но последние 30 лет (после большевиков) «свободного развития» тоже дают на этот вопрос ответ «скорее нет»! Потому что невозможно не увидеть самое яркое и очевидное: буквально ВСЕ, кто хоть что-то в России пытался развить – выводят из России средства, уезжают сами и вывозят свои семьи. При этом – это тоже невозможно не заметить – сама экономика в России все 30 лет все больше примитивизируется и архаизируется.
Получается, что работать в России даже если можно, то неинтересно.
И поэтому говорить в таких условиях про какие-то идеологические выкрутасы с преподаванием истории, литературы или наполнением ТВ-программ – все равно, что делать мертвому припарки. Надо прежде всего найти ответ на вопрос – КАК сделать участие во внутренней экономической жизни в РФ интересным. Имея в виду, что общий, глубинный ответ глубинного народа – «нет, это невозможно. В России интересно работать только тем, кто хочет из России уехать. Те, кто хочет в России остаться, живут в убеждении, что делать что бы то ни было в России бесполезно».
Вишенка на торте – то, что сам Некрасов написал свои «Письма издалёка» действительно издалёка – он сейчас развивает свой бизнес в Латинской Америке.
Уважаемый политолог Дмитрий Некрасов предложил свою обширную программу «перепрограммирования» российского общества, которым все равно придется заняться после неизбежного разгрома и более-менее позорной сдачи. Некрасов безусловно прав в том, что корни нынешней «порухи» - вовсе не в Путине и его окружении, всё много глубже, и если всерьез исправлять, то начинать надо именно с корней. Под новый год я опубликовал в блоге выжимки из его предложений, касающиеся, как ни странно, прежде всего преподавания истории в школе. Вот – 1, 2, 3, 4. Там много интересного, несмотря на то, что местами звучит всё откровенно цинично.
Тем не менее я бы хотел возразить Некрасову – в целом и по существу. На мой взгляд, его программа, при всей внешней радикальности, на самом деле – косметика, и не более. Сама идея – исправлять прежде всего народное образование, а не правительство – здравая; но сработает ли она, так сказать, «при прочих равных»? Нет.
Сам же Некрасов отмечает, что все «неправильные» в школьном курсе истории воспроизводятся вновь и вновь, даже несмотря на смену режимов. В сущности, одна и та же «история России» преподается в России почти два века: как начали еще при царизме долдонить «историю царей и князей, войн и завоеваний» - так, в общем, и продолжали, сначала при большевиках, а потом и после большевиков. Но почему? И если всё до такой степени устойчиво, что стоит два века почти в неизменности– откуда у Некрасова уверенность, что уж ему-то (новой администрации России) удастся всё сломать и переделать на новый, гуманистический лад?
Мне представляется, что Некрасов, являясь безусловно одним из самых трезвых и независимых мыслителей в современной российской политической публицистике, всё ж находится в плену «русского дискурса»… который, как ни крути, а весь стоит на убеждении, что в России единственный драйвер перемен – это административный ресурс. Как, дескать, власти захотят – так и будет. А если никак не захотят – то и никак не будет.
В идеологической сфере, касающейся «широких народных масс», это выливается в дикую веру российской интеллигенции во Всемогущий Телевизер. Который, будто бы, «зомбирует массы». По сути, Некрасов в полной мере разделяет этот культ «Телевизера» - только он считает, что «Телевизер» можно захватить и заставить его «перезомбировать» население «в правильную сторону». Даже удивительно видеть, насколько точно братья Стругацкие предвидели и точно описали иделогему «Излучающих Башен» еще в 70-е годы прошлого века. Прошло 50 лет – а уже дети их читателей восприняли этот миф и продолжают в него свято верить.
Действительность, однако, мрачнее фантастики с ее допущениями. Факт тот, что «телевизер» - это всего лишь бытовой прибор, а телевидение – не столько формирующее, сколько обслуживающее средство массовой информации. И школа, и ТВ, и даже интернет обслуживают те фобии, комплексы и предубеждения, которые УЖЕ ЕСТЬ в народе. Да, что-то они могут усиливать, переставлять какие-то акценты; но «с нуля» внушить массам то, что внутри самих масс не находит отклика, то, что противоречит базовым условиям существования масс – ни у какого «Телевизера» не получится. Да, ТВ можно настроить, чтобы оно «сеяло разумное, доброе и вечное» - почему нет? Но тогда не надо удивляться, что в этом случае у него будут рейтинги как у телеканала «Культура».
В действительности же милитаристский и жертвенный настрой российских СМИ, российской школы и российского образования обусловлен самой спецификой жизни в России. Тютчев все сказал:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Суровые места, бедность, скудость, необходимость долгого терпения, холод, огромные расстояния и отсутствие дорог. Монотония: зимой вообще почти нет красок, а лето короткое. Всё это определяет, что его собственная жизнь русскому человеку НЕИНТЕРЕСНА. Дело даже не в том, что требуется слишком много тяжелого монотонного труда, а в том, что отдача на этот труд слишком мала, «лишь бы прожить».
Отсюда и интерес к походам и битвам, к «жизни князей». Потому что походы – вообще все равно куда, «лишь бы отсюда», а битвы – всё лучше, чем монотонная борьба за существование. Кроме того, при отсутствии дорог, огромных расстояниях и небольшом количестве судоходных рек любое путешествие – это событие, и опять же поэтому интересно.
Дмитрий Некрасов жалуется: «История Карамзина это история жизни государей и их войн… Быт и условия жизни обычных людей находятся и вовсе на откровенной периферии повествования». Но ведь все дело как раз в том, что подавляющая (85-95%) часть населения Руси вплоть до середины 20 века – это крестьяне. А крестьяне, как на то еще Маркс указывал, живут вне времени, вне истории. Их жизнь в России даже на протяжении столетий очень мало менялась. Причина – как раз та самая скудость, обусловленная плохим климатом и неудачным географическим положением.
Дмитрий требует, помимо военной, еще и экономической, культурной и бытовой истории. Требование справедливое, однако надо понимать, что экономическое разнообразие, культурная жизнь и быт – это во все времена и во всех странах прежде всего атрибут городов; а с городами в России всегда был швах… Так и получается, что, как ни крутись, но в России всегда будет «история Карамзина» в различных вариациях. Большевики еще задолго до либерала Некрасова пытались, по своим собственным идеологическим причинам, переориентировать историю и преподавание истории на описание «жизни простых людей»… Но и у них, при всем их мощнейшем аппарате подавления, ничего не получилось.
Если очень упростить и попытаться выявить суть, требования Некрасова к «новой идеологии» сводятся к тому, что надо переместить внимание народа с внешних дел на внутренние; мол, не надо воевать и «разевать рты на чужие караваи», а надо развивать собственную экономику и промышленность. Только Некрасов не хочет поставить вопрос честно: а МОЖНО ли в России «просто развивать собственную экономику», имея в стране 145 млн. населения?
А ведь именно этот вопрос – ключевой. Потому что если на него ответ «нет» - тогда любые попытки построить идеологию вокруг ответа «да» обречены на провал, это же очевидно. Вопрос можно попытаться смягчить – и задать как-то так: ИНТЕРЕСНО ли внутри России развивать ее собственную экономику? Как ни странно, но последние 30 лет (после большевиков) «свободного развития» тоже дают на этот вопрос ответ «скорее нет»! Потому что невозможно не увидеть самое яркое и очевидное: буквально ВСЕ, кто хоть что-то в России пытался развить – выводят из России средства, уезжают сами и вывозят свои семьи. При этом – это тоже невозможно не заметить – сама экономика в России все 30 лет все больше примитивизируется и архаизируется.
Получается, что работать в России даже если можно, то неинтересно.
И поэтому говорить в таких условиях про какие-то идеологические выкрутасы с преподаванием истории, литературы или наполнением ТВ-программ – все равно, что делать мертвому припарки. Надо прежде всего найти ответ на вопрос – КАК сделать участие во внутренней экономической жизни в РФ интересным. Имея в виду, что общий, глубинный ответ глубинного народа – «нет, это невозможно. В России интересно работать только тем, кто хочет из России уехать. Те, кто хочет в России остаться, живут в убеждении, что делать что бы то ни было в России бесполезно».
Вишенка на торте – то, что сам Некрасов написал свои «Письма издалёка» действительно издалёка – он сейчас развивает свой бизнес в Латинской Америке.