Мне хочется вспороть живот
И показать прохожим хер
Когда в «Пятерочку» идет
За водкой предпенсионер.
Имея негламурный вид,
Давно не верящий в прогресс
Под ним собянинский гранит
Над ним «Сарматы» ВКС.
Вокруг ликующие лица
Вокруг бескрайние просторы
И вертикаль длиннее шпица
У Солсберецкого собора.
Ему сейчас везде почет
К сединам чуткость и вниманье
Он может получить расчет
Только по личному желанью.
Скользит он взглядом безучастным
По развалившимся на полках
Сырам из пальмового масла
В их разноцветных упаковках.
Он знает, что на прежнем месте
Внизу, где надо нагибаться
Напитки крепкие по двести
Его надежное лекарство
Стоят подобно гренадерам
Последней радостью для глаза
И спирт в них с сахарным раствором,
Чтоб не сблевать как выпьешь, сразу.
Он думает насчет закуски
Хотя платить вообще-то не чем
Вокруг привычно, не по-русски
Гортанные рокочут речи.
Он этой водкою дешевой
Запьет в осенний вечер длинный
По телевизору ток-шоу
Про Сирию и Украину.
Еще задорным комсомольцем
Он противостоял Европам
И щедро помогал ангольцам
И разным прочим эфиопам.
Тогда и пенсии давали
Хотя снабженье было хуже
И вот на том же карнавале
Он исполняет роль все ту же.
Его заждались под землей
Аид в компании с Персефоной
А он в «Пятерочке» живой
С зачем-то купленным смартфоном.
Как прорицал поэт и скиф:
«До боли ясен долгий путь»
Где каждый встреченный обрыв
Зовет сорваться и заснуть.
Но если кто-нибудь отчет
С меня спросить посмеет где-то:
«Зачем ты прожил, идиот?».
Я, как и Русь не дам ответа.
